11 лет я изучаю горы Алтая, но все это это время никак не получалось добраться в самый сокровенный его уголок — на плоскогорье Укок. И вот в 2023 году этот гештальт наконец-то был закрыт.
Весна-начало лета в двух Алтаях выдались довольно холодными, сроки цветения многих растений сдвинулись на 2-3 недели, а в горах чуть позднее обычного растаял снег. В середине июня мы с мужем планировали уйти в поход в одну из долин Катунского хребта, но лежащие там снега, холодные ночи и отложенное цветение привели к смене планов и переносу мероприятия на середину июля. Таким образом, у меня освободилось время для чего-то еще. И этим чем-то стало сообщение Жени Смоляковой в соцсетях о доборе группы на Укок. Надо сказать, что с Женей мы уже были знакомы по перепискам и курсам «Первой помощи вдали от цивилизации», живет она в соседнем селе, всего в 30 км от Белокурихи. Считай соседи:) Я успела как раз с оформлением пропусков, так что никаких проблем не возникло, а дальше было дело техники — 29-го июня доехать до села Алтайское, перегрузить вещи в ее машину и отправиться сначала за обозначенными выше пропусками в Горно-Алтайск, а оттуда — в Кош-Агач, место старта всех экспедиций на Укок и в другие малоизученные места. За разговором поездка прошла вполне весело и к вечеру мы уже ужинали в лучшем кафе Коша « Мясо и Хлеб». А наутро предстояла погрузка и выезд за приключениями.
Загрузившись в буханку (а, надо отметить, что это лучший транспорт для Кош-Агачских дорог и бездорожья, как бы кто снисходительно не смотрел на наш автопром), и познакомившись с другими участниками поездки, мы бодро покатили в сторону перевала Теплый ключ, проскочив мимо Тархатинского мегалитического комплекса и оперативно пройдя Тархатинский погранпункт.
Надо сказать, что перевал к тому времени успел вскрыться от снега (На Калгутинском еще была наледь) и просохнуть, так что никаких проблем водителю (и нам) не доставил. Теплый ключ — длинный и затяжной и довольно скучный по видам, но проезд через него скрашивают Джумалинские радоновые ключи. Наконец-то я своими глазами увидела это место и оно весьма приятно порадовало подходом к организации пространства. На такие уголки, где человек не воюет с природой, а гармонично встраивается в нее всегда отрадно смотреть. Беседки, домики с оборудованными ванночками внутри, общий бассейн с раздевалками, проложенными между всем этим деревянные помосты, чтобы не топтаться по болоту (и сухо, и природе ущерба не приносится) — все здесь сделано в духе хороших экотроп с вниманием к деталям и любовью к окружающему миру. Да и просто красиво вписано в ландшафт.
Все разбрелись исследовать здешнюю территорию, пока Женя готовила перекус, затем дружно поели и покатили дальше. Но не успели далеко отъехать, как перед самым спуском показалось озеро и большой снежник перед ним. Я человек привычный к летнему снегу, а вот остальная часть команды дружно топтала остатки прошлогоднего покрова и весело фоткалась:) Здесь еще только начали вылезать первые цветы, трава была бурой, как свидетельство того, что этот снежник только-только освободил луга и дорогу перед нами.
По мере спуска вниз в долину Калгуты зелени становилось все больше, в какой-то момент мы разглядели среди курума кустики смородины пахучей (Ribes graveolens Bunge) и не могли не сделать еще остановку, чтобы нарвать ее ароматных листьев на чай.
Внизу на Калгуты нас ждала пустая погранзастава, и перебродив реку и пообедав неподалеку прямо на берегу, мы тронулись дальше. Здесь на речке вовсю цвели снежные примулы (Primula nivalis), а значит, весна на на Укоке вступила в свои права.
Но окончательное понимание, что мы наконец-то въехали на плоскогорье пришло, когда показались верхушки массива Табын-Богдо-Ола и мы сделали остановку у укокских стел. На поверхности плит хорошо видны следы петроглифов. Подобные камни разбросаны по всему Укоку и не только, их можно найти в разных районах Республики Алтай.
Укок предстал пока еще суховатым, не успевшим позеленеть после зимы огромным пастбищем с рассыпанным по нему лентами рек и блюдцами бесчисленных озер (их тут порядка 800!), с вольно гуляющим по этим просторам ветрам. Плоскогорье не так уж огромно, как кажется на первый взгляд, его протяженность с севера на юг составляет 75 км, а с запада на восток — 125 км. Но с некоторых точек Укок кажется безбрежным…
Массив Табын-Богдо-Ола приветственно сверкал своими нетающими снегами и обещал, что закат сегодня будет красивым. Интересно, что вершина пика Тавын-Богдо-Ола с отметкой 4082,0 м или 4104,0 м, является точкой стыка границ России, Монголии и Китая, а ледники массива — крупнейшие на Алтае. В верхней его части расположено 35 ледников общей площадью около 150 км².
Проехав через некогда большую, а ныне полностью разобранную заставу Аргамджи, мы встали чуть выше по течению одноименной реки, между двух озер.
До ближайшего было каких-то 200 метров и именно туда я выдвинулась в золотой час снимать белоснежные вершины. И была очарована открывшимся видом! На берегах озера степная растительность уступила свои права болотной и сочные изумрудные травы мягко струились на несильном ветру. Птицы плескались где-то на левом его конце, хотя то и дело в воздухе проносились чайки, оглушая своими резкими криками. В траве можно было наблюдать множество перьев, свидетельствующих об активной жизни крылатых обитателей. А наверху тучные облака наливались золотым цветом, размеренно плывя над открывавшейся панорамой.
После сытного ужина все разбрелись по своим палаткам, я же поставила будильник на 4 утра, чтобы еще затемно встать встречать рассвет.
Утром, нацепив налобный фонарик и собрав все фотооборудование, я потопала по кочкам в сторону второго озера в сумерках начинавшегося дня. Немного огорчало чистое небо, но над озером даже в тусклом свете был различим туман. Когда я наконец-то дошла до его берегов, стало уже почти светло. После небольшого ночного заморозка сочные травы были покрыты инеем, а самые тихие участки воды — корочкой нежного летнего льда. Белоснежные вершины потихоньку одевались в розовые краски, а жизнь кипела вовсю, плавая, ныряя, летая вокруг, свистя возмущенно вдогонку чужаку-фотографу: вон отплыли подальше от берега утки и пристально наблюдают за двугоногим вторженцем. Еще чуть-чуть и проснутся скованные ночным холодом насекомые, застрекочут кузнецы свой гимн солнцу. Величавый массив Тавын-Богдо-Ола сменит розовый окрас на кипенно-белый, налетит ветер и пригонит стайку облаков. А пока лишь только розово-оранжевые лучи озаряли нетающие снега четырехтысячных горных вершин, да искажали реальность волны тумана, утягивая в зазеркалье студеных вод.
Еще с час после рассвета я бродила по берегам уютного водоема, а затем повернула в сторону ближайшего к лагерю озера. Сделав немного фото на телефон его зеркальной глади (а надо сказать, что ветер то стихал до полного штиля, то вдруг налетал порывами и было не угадать, когда одно состояние сменит другое), я вернулась в лагерь в половине седьмого утра, уставшая, но довольная и очень голодная. Там меня ждала суетившаяся в кухонном шатре Женя с горячим чаем, да покрытые инеем куполы палаток.
Днем нам предстоял большой переезд по плоскогорью с экскурсией к кургану «Укокской принцессы». Проехав мимо Гусиного озера, а затем и обширной наледи на реке Музды-Булак, вскоре мы оказались в Бертекской котловине на берегах беловодой Ак-Алахи, и хоть эту главную артерию Укока я видела раньше только в ее нижнем течении под Джазатором, ее невозможно было не узнать. Огромные петли величественно змеились по плато, насколько хватало взгляда, медленно неся огромные объемы воды. Поснимав юрты Бертека, мы погрузились в буханку и отправились вниз по реке на уютную стоянку.
Следующие 2 ночи мы провели на стрелке Ак-Алахи и Кальджинкоя. Местечко уютное, закрытое невысокими холмами со всех сторон, но даже отсюда в хорошую погоду хорошо виден неизменно сопровождающий нас повсюду Табын-Богдо-Ола.
Утро третьего дня прошло в пунцовых тучах, явно беременных дождем или даже снегом. В такую погоду высокие горы полностью закрыты облаками и остается только рассчитывать на ближние виды. После завтрака решили прогуляться до наледи на Акалахе чуть выше по течению, она встретила замысловатыми наплывами активно тающего грязноватого льда, местами твердого, а местами ноздреватого, легко ломающегося при давлении на маленькие колбочки.
Все время, пока стояли у Кальджинкоя и когда не моросил дождь, из растущих выше по склону кустов акации и карлушки раздавались прекрасные трели. В конце концов я не выдержала и пошла охотиться на пернатого певца с телевиком. Близко птиц меня не подпустил, но все же удалось его заснять и определить — певцом оказался один из видом соловьев, под названием Вара́кушка (Luscinia svecica). Это очень красивая птица с контрастным сине-оранжевым воротником на грудке и поет она так же превосходно, как и выглядит. Примечательно, что Кальджин — это « веселый, звонкий пересмешник» с казахского. Возможно, название реке когда-то дали не только по звонкости потока, но и благодаря гнездованию в этой местности таких примечательных певчих птиц. Ведь соловьи — настоящии пересмешники, подражающие самым разным звукам.
Вечером на свет божий был извлечен афганский казан и баранина. Так что ужинали мы в тот день, как короли:)
А потом на сцену вышла она — ее величество полная Луна, которая венчала собой облака над Табын-Богдо-Ола.
Утром же четвертого дня меня ждало испытание в виде марш-броска на гору, нависшую над слиянием рек Калгуты и Акалахи, в погоне за красивой панорамой. Увы, я немного не рассчитала километраж, не хватило каких-то 20 минут, чтобы успеть на самые яркие краски. Всего туда-обратно пришлось пройти 9 км, в Эва сапогах это было осуществить не так быстро, как если бы надела треккинговые ботинки, но все же что-то снять я успела. К сожалению, во время рывка вверх на гору потянула мышцу на правой ноге, так что остальное время, когда доползла до лагеря, я уже отдыхала вплоть до сборов и переезда на новую стоянку, последнюю в этой поездке.
Долгие петляния сначала вверх по Акалахе, потом по другому ее берегу снова вниз и вот мы уже разглядываем то, что осталось от старого казахского кладбища конца XIX века Ак-Бейты (что означает «Белые могилы»). Материал для строительства использовался подножный и недолговечный, светло-песчаный сырцовый кирпич, так что эрозия в лице дождей и ветров к настоящему времени хорошенько потрудилась над могилами.
Затем наш пепелац перебродил Калгуты и мы разбили лагерь чуть выше на ее берегу.
Вечером я залезла на ближайшую более-менее высокую горку, нависающую на Акалахой. Ну как залезла: когда я подходила к ней, видела грозовой фронт, надвигавшийся откуда-то с северо-запада и устремлявшийся прямиком на юго-восток, к четырехтысячникам Табын-Богдо-Ола. Но подумала, что дело обойдется только дождем, а на мне хорошая мембрана, да и дождевик на всякий пожарный лежит в рюкзаке. Оказалось, что черные тучи несли в себе град, но на мое счастье, он был не больше гороха. Так что полчаса легкого испуга и немного неприятных ощущений, и я стою наверху, оглядывая Укок и ущелье Акалахи подо мной.
А пока я осматривалась, небесная канцелярия решила вознаградить зрителей за стойкость радугой.
Когда мы только заезжали на плоскогорье, в планах было вернуться через Калгутинский перевал, но в течение поездки мы наблюдали столь нехарактерно малое для лета количество воды, что решено было на пятый день штурмовать перевал Бугымуиз, на котором раскинулись обширные участки верхового болота и обычно путь через него осложнен застреваниями и буксованием в грязи. Забегая вперед, скажу, что путь был пройден успешно, пусть и времени на него ушло порядком, зато какие виды нам показали по пути!
Но сначала мы завернули к Бертекской писанице осмотреть петроглифы. На словно отшлифованной скальной стене Кызыл-Тас разворачивались разные сюжеты из жизни давно прошедших эпох: сцены охоты, нить каравана из нескольких верблюдов, просто отдельно прорисованные в точечной технике олени, козероги и аргали, силуэты людей. Археологами на данный момент зафиксировано около 120 фигур в этом комплексе наскальных изображений, оставленных людьми железного и бронзового веков. Здесь оставили свой след представители афанасьевской культуры, скифы-пазырыкцы, гунно-тюркские племена.
Но есть и ложка дегтя в нынешнем (на 23 год) состоянии петроглифов. Кто-то попытался обновить их, выбивая поверх старых контуров более жирные, кто-то захотел выбить своего оленя-новодела, а поверх вообще всех изображений грубо процарапаны какие-то слова. По свидетельсству нашего гида, еще в прошлом году ничего подобного не было. Вот так невежество человека современного вмешивается в чудом сохранившиеся следы нашей общей истории, разрушая их. Все члены нашей группы были в глубоком шоке и печали от осознания степени оскотинивания безнаказанных вандалов.
С неприятным осадком на душе мы двинулись дальше — сначала штурмовать каменистый перевал Волчью Гриву, откуда открывались прекрасные виды на плоскогорье вплоть до хребта Южный Алтай, затем — ползти по болотистому Бугымуизу (перевал высотой 2843 м). Как посмотрели позже, на особо сложных 19 километров дороги пришлось аж 4 часа потраченного нашим доблестным водителем времени, и это не предел для данных мест. За весь день буханка засела в грязь всего раз, и то, Мирдос самостоятельно справился с вылезанием из оной, разве что пассажирам пришлось спешиться.
Забравшись на высшую точку перевала, мы наконец-то поприветствовали вершины Южно-Чуйского хребта, синевшие впереди острыми пиками. Спуск вниз, и вот мы уже в лесной зоне, еще немного и впереди открывается вид на на ленту реки Джазатор, а вскоре мы уже переедем по мосту через реку и понесемся в полную буханью прыть по хорошо укатанной гравийной дороге Джазатор-Кош-Агач. А вечером нас ждал сытный ужин в кафе. На этом мои укокские приключения закончились, но память о них будет жить в бесчисленных фотоматериалах.
